8 октября – преставление преподобного Сергия, игумена Радонежского, всея России Чудотворца (1392 г.)
Безусловно, самый выдающийся из устроителей истинно подвижнического «равноангельского жития» на Руси XIV века – преподобный Сергий Радонежский, основатель прославленного Троице-Сергиева монастыря, воплотившего в своем историческом бытии его благодатные заветы и постепенно ставшего своего рода духовным сердцем всей православной России. Значение этого смиренного, но великого в любви Божией монаха для христианского просвещения Руси и реального проявления в ней идеала Руси Святой трудно переоценить. Недаром XIV столетие нередко называют веком преподобного Сергия – единственного инока, которого благодарная память народа именует Игуменом земли Русской, «неусыпным хранителем рода Российского».
Как пишет о нем известный историк В.О. Ключевский: «При имени преподобного Сергия народ вспоминает свое нравственное возрождение, сделавшее возможным и возрождение политическое, и затверживает правило, что политическая крепость прочна только тогда, когда держится на силе нравственной. Это возрождение и это правило – самые драгоценные вклады преподобного Сергия, не архивные или теоретические, а положенные в живую душу народа, в его нравственное содержание». С образом преподобного Сергия Радонежского в православном сознании связаны самые светлые представления о гармоничной человеческой личности, живущей «по закону Христову»: смиренно-мудрой, сердечно-милующей всякого человека и «всякую тварь», но без расслабляющей сентиментальности, всегда деятельной, «труднической» – будь то в каждодневной житейской работе или в углубленной молитве.
Все эти черты истинно христианского миропонимания соединились в Троицком игумене, явив идеальный пример святости, зовущий нас к искреннему единению и братству во Христе. Известно, что предельным символическим выражением такого наивысшего единства православное сознание Руси всегда признавало (особенно же со времени великого старца Сергия) неразрывное единство Божественных Лиц – Отца, Сына и Святого Духа – в Боге-Пресвятой Троице. Именно преподобному Сергию, как никому до него на Руси, открылась, в меру его монашеского подвига, эта «вышняя», или «горняя», пренебесная тайна Троицы – как тайна Божественной Любви, чьим неустанным почитателем и проповедником он оставался на протяжении всей жизни.
О духовной роли Сергия в деле возрождения Руси прекрасно сказал известный литератор первой половины прошлого века Б.К. Зайцев: «Он по природе вовсе не был политиком – ни по церковной, ни по государственной части. Но фатально – вся жизнь и его, и Лавры переплетена с судьбой России того времени. Во всех страданиях и радостях ее – и он участник. Не имея власти даже и церковной, неизменно словом, обликом, молитвой он поддерживает Русь, государство. Это получается свободно: Сергий – человек эпохи, выразитель времени. Сергий – благоуханнейшее дитя Севера. Прохлада, выдержка и кроткое спокойствие, гармония негромких слов и святых дел создали единственный образ русского святого. Сергий глубочайше русский, глубочайше православный. В нем есть смолистость севера России, чистый, крепкий и здоровый ее тип. Всматриваясь в его образ, чувствуешь: да, велика Россия. Да, святая сила ей дана. Да, рядом с силой, истиной мы можем жить. В тяжелые времена крови, насилия, свирепости, предательств, подлости неземной облик Сергия утоляет и поддерживает. Не оставив по себе писаний, Сергий будто бы ничему не учит. Но он учит именно всем обликом своим: одним он утешение и освежение, другим – немой укор. Безмолвно Сергий учит самому простому: правде, прямоте, мужественности, труду, благоговению и вере».
И действительно, подвижнический путь Троицкого игумена вполне соответствует столь благодарной и совершенно справедливой оценке его неповторимой – одновременно строгой и обаятельной – личности. Он «свой» и в радостно светлых ангельских сферах, и столь же неразрывно связан с окружающей скорбью родной земли. По словам его жизнеописателей, почти его современников, Сергий всегда жил как бы в параллельных мирах – и в «горнем» и в «дольнем»: то он в самых «худых ризах» рубит себе бедную келью, скудно питаясь подаянием более обеспеченных собратий, то силой молитвы изводит из земли водный источник; то, как простой смерд, копается в огороде, то становится свидетелем сошествия небесного огня в евхаристическую чашу на алтарном Престоле; то радуется приходу в обитель любого крестьянина и последнего нищего, то благоговейно встречает Саму Божию Матерь, посещающую вместе с апостолами Петром и Иоанном его убогое жилище.
Он и духовидец, прозревающий тайны небесного мира, и опытный наставник братии, тонко разбирающийся в греховных борениях человеческих душ. Он «свой» и в радостно светлых ангельских сферах, и столь же неразрывно связан с окружающей скорбью родной земли. Эта внутренняя христианская целостность личности Сергия и стала благодатной почвой для того удивительного провидческого дара, что так зримо проявился в его известном предсказании Великому князю Димитрию победы над татарами на Куликовом поле. И потому вполне естественно, что народ, приняв от него благословение на эту страшную битву и победив в ней, навсегда сохранил память о великом старце как о духовном своем полководце – вековечном защитнике Святой Руси и неустанном предстоятеле за нее перед Богом.
Вся жизнь преподобного Сергия – как бы постоянный (чаще безмолвный, но оттого не менее красноречивый) призыв к богообщению и христианской любви. Призыв этот впоследствии нашел весьма полное, хотя и краткое выражение в своеобразном его «письменном завете», что нередко помещается иконописцами на иконных изображениях преподобного – в тексте свитка, который он держит в руке: «Внимайте себе, братие, всех молю: прежде имейте страх Божий и чистоту душевную и телесную, и любовь нелицемерную; к сим же страннолюбие (любовь ко всем странствующим: богомольцам, бездомным и нищим. – д. Г.М.) и смирение». В столь кратком поучении и передана вся суть завещания Сергия духовным потомкам: именно этому в основном он и учил – и именно это в основном народ и запомнил.
Диакон Георгий Малков
